Глава 1: Словесная дуэль. Подглава I (2)
— Тогда Транквиллион отныне не увидит солнечного света, — произнёс он время спустя. – Да…
— Что, что Вы такое говорите? – Вандрил поперхнулся жидкостью, которую отпивал из золотистого кубка; видно было, что его потрясли слова Маврена. – Как можно такое говорить сейчас, сейчас, в момент, когда нашей армии так нужна поддержка. Поддержка! Вы слышите, Маврин, поддержка, а не злой умысел, который словно пантера притаился в ваших словах.
— Слишком поэтично, Вандрил. Слишком поэтично. – раздался хрип – Всё это Вас не спасёт в момент, когда с Вас и вашей семьи будут сдирать шкуру. Вас отловят и зарежут, как тролли зарезают тварей, которых они употребляют в пищу. Вы будете…
— Ну, довольно! – глаза эльфа ярко засветились.
Сложно было сказать, какую эмоцию породил этот густой зелёный свет, создаваемый, такое ощущение, какой-то особой магической лампой: был ли это страх, был ли это гнев, было ли отчаяние от собственной беспомощности и ничтожности, которую он ощущал уже на протяжении года осады городка, с самого своего дня назначения на должность главнокомандующего. Чародей махнул рукой, и манускрипт, тесня остальные свитки и обтираясь о них, слетел с полки и расстелился, словно ковёр, на столе, мирно спящем в центре залы. Вандрил подошёл к столу и обернулся в сторону палача:
— Я надеюсь, Маврен, что ситуация Вам доселе знакома, – он стал водить пальцем по манускрипту от одной точки к другой. – На карте ярко описано наше сегодняшнее положение, которое нельзя назвать обнадёживающим. Армии и сбивки мертвяков уже царят повсюду. Я так подозреваю, что основная угроза исходит от Шрама, вверх по которому ещё так никому и не удалось пробраться.
Маврен наконец оторвался от вида на мёртвую жизнь, клокочущую за окном. Гремя костями по каменному полу и волоча свой ободранный плащ, пропахший копотью и запёкшийся кровью, он прибыл к столу. Жадно вынюхивая все обведённые области на карте, что рождало ложное впечатление о том, что ему приходилось видеть это всё впервые, он то и дело скрежетал остатками своих зубов, которые было прекрасно видно с левой стороны из-за разодранной когда-то кожи на впалой посиневшей щеке. Будучи мёртвым, Верховный палач Маврен выглядел просто устрашающе. Жалкий клок волос, который венчал его покрытую рубцами голову, сухо висел и издыхал, оставленный жизнью. По обычаю народа Маврена, который был основательно ясен и понятен только ему, волосы были выкрашены в красный оттенок. Кожа, на которой боролись за своё существования части тела и элементы лица, свойственные всем людям, имела синеватый оттенок; на удивление многих она была упругая, хотя и сильно обиженная войной. Как уже упоминалось ранее, на левой щеке кожи не было вовсе; болтавшиеся куски мяса грустно свисали в области шеи. Отсутствовал покров и на многих других участках: на ногах его практически не было – голые кости вещали о том – руки замерли в подобном состоянии ещё при моменте, когда Маврен имел право на последние вдохи. В глазах мертвеца проводила свои дни и ночи бездна. Будучи без зрачков, как и все его неживые сородичи, он наводил ужас на всё живое население, где бы он ни появлялся. В глазах, светившихся огнём, который раздували не иначе как в месте, что люди называют Адом, танцевала смерть; она делала это так изящно, что на многих, кого она замечала даже издалека, находил столбняк. Смерть и чума забрали у Маврена всё ненужное неживому существу: нос впал, обрубки ушей прижались вплотную к черепу, бровные дуги покинули свои привычные места, распоротые уголки рта были сшиты нитями. Туловище было облачено в мощный отдающий серебром на свету доспех, на обоих запястьях кружились от избытка пространства наручи из редчайшего титана. Голова была увенчана боевой диадемой, дающей сбоку отростки до начала челюсти. Верным другом следовал за палачом его меч, который он носил за спиной поверх плаща; иногда казалось, что меч не звенит, а шипит, словно змея, ударяясь о новые преграды, встречавшиеся на его пути. Обуто в латы было и то, что так ярко напоминало ноги, так отвратительно скрипящие своими когтями во время хождения по твёрдой поверхности. Какие-то лохмотья и полоски ткани беспомощно свисали из-под железа, защищавшего грудную клетку, что-то постоянно скрежетало о куски холодного материала. В целом Маврен, сопровождаемый повсюду невыносимым запахом разлагающегося трупа представал в глазах живых одним из тез отвращений, которые следовало бы уничтожить незамедлительно и беспощадно.
Замыкая круг своих мыслей и собирая звенья своей будущей речи воедино, мертвец издал какой-то стонущий звук, который, по-видимому, должен был соответствовать определённой человеческой эмоции. Из дыры в левой щеке повалил какой-то желтоватый дым с ужасающим запахом, отчего Вандрил, раскрыв от страха свои изумрудные глаза, отшатнулся от стола и прижался к стене. Скрипя костями в области шеи, Маврен уныло окинул взглядом испуганного эльфа; что-то зловещее и коварное таилось в этом унынии, ибо оное не было свойственно ни одному живому существу, только нежить упивалась этим даром, полученным в обмен на жизнь. Словно затаившееся нечто в глазах без зрачков пылился ужас; при долгом взгляде он должен был непременно выпрыгнуть и разорвать свою жертву в клочья. Призрак опустошённости ломился наружу, разбегаясь и ударяясь в стенки изнутри с такой силой, что наблюдающий это со стороны как будто бы чувствовал в себе эти мерцающие толчки холода. Чудовище не могло вырваться из глаз, оно было заковано там самой смертью, и пути назад уже не было. Маврен взглянул прямо в глаза магу и как будто почувствовал страх, наполнявший их. Несколько секунд гробовая тишина была хозяйкой в этом каком-то необъяснимом безумстве. Вновь послышался скрип костей, а затем палач издал смех. Это мало напоминало тот задорный человеческий смех, который можно было услышать в селениях и деревнях. Скорее это было похоже на ядовитый плющ, обвивающий собой плодородные кусты; плющ становится сильнее и начинает безжалостно душить своих беспомощных рабов, не оставляя им право на жизнь. Гробовой смех Маврена пробирал до костей и вытягивал своими безобразными лапами из тела что-то такое, что в мире принято называть добрым и светлым.
комментарии (1)
