••• Предыдущая часть: «Вперёд и вверх» •••
Атмия сидела на коротконогом заморском диванчике с кривой спинкой, пила чай и смотрела, как древень поднимается на второй, жилой этаж лавки — самой-то ей даже на лестницу заходить было запрещено.
Справлялся он неожиданно ловко. Тук-тук-тук — ставил корни на самые кончики, чтобы наверняка попасть по ступенькам; прямо как на цыпочках шёл. Тук-тук-тук — и вот он уже наверху.
Ловко у древней получалось и напитки подать, и накрыть на стол — по всем правилам того дораскольного искусства, о котором и говорить-то до поры забыли. Готовить они тоже сами небось готовили. Как знать, может прямо ветками и мешали все отвары и супы — откуда-то ведь у чая взялся такой странный вкус.
Колдунья поручала слугам даже начинать за неё начертания: самые простые, частые и давным-давно надоевшие знаки. Атмия из-за этого порой желала им пойти на дрова.
Леди Тесмена сошла в зал сонной и хмурой. Поворошив угли в жаровне, она согнулась над ней как старая ива над Родниковым озером и вдыхала пряный дым так жадно, будто бы он был целебным.
— Взгляните, я… Ох, позвольте… — девушка замялась и прикусила губу.
— Леди, а… Сколько у вас древней?
— Я была уверена, что тебя научили считать.
«Корненожка, Густокрон, Семиветка, Остролист…» — зашептала Атмия, загибая пальцы, но леди Тесмена её услышала. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем плечи колдуньи перестали дрожать от смеха.
— Ты ведёшь себя как жрица, — с этими словами она шутливо погрозила ей пальцем. — Волшебнице незачем зубрить нужные имена. Она даст их, если будет… О! Что это там у тебя?
Ну, в этот раз Атмия подготовилась к уроку на славу: в плоском деревянном футляре у неё на коленях, в обклеенных бархатом выемках строго нужной формы были мудрёные чертёжные инструменты.
Она заметила их на одном из восточных торговых судов и щедро заплатила за готовальню и за рассказ о том, как ей пользоваться — но вот наставницу построение фигур на заморский лад не впечатлило.
— Что ж, попробуй, — пожала та плечами. — Расскажешь потом, кто купит свиток в дырках и с плохо затёртым черновиком.
Взяв чистый лист и для себя, леди Тесмена принялась то складывать его — вдоль, поперёк, по диагонали — то разглаживать сгибы.
— Послезавтра ты должна быть в Фераласе. Заберёшь мои саженцы. Список и деньги — на прилавке, распорядитель полётов в Рут’теран уже в курсе дела, а о транспорте от крепости до виллы Азенель договоришься сама.
Атмия поморщилась: ох уж этот сад! Вернее, сады.
«Сады и купальни Блёклых Сумерек», если быть совершенно точной.
В ту ночь, когда друиды Анклава Кенария им отказали, горевала колдунья бурно, но недолго.
Второй уцелевший кувшин с вином даже не опустел, как она подскочила на подушках, велела подать ей карту нужной части Дарнаса и принялась рисовать прямо в атласе: сперва свой новый дом, конечно, в том самом стиле, в каком уже никто ничего не строит — с атрием, перистилем и длинными крытыми галереями. Потом, вслед за каскадом ручьёв и мелких озёр — павильоны и беседки, террасы и купальни, дома-деревья с гротами между корней и сеть подземных ходов с рукотворными пещерами.
«Пусть приходят», — лукаво щурилась высокорожденная. — «Пусть приходят, если хотят — и если умеют себя вести».
Так и было решено: горожанам — нежиться в публичных садах при новой вилле, отстроить бы только её побыстрее. Атмии — одного только лимонника выучить двадцать сортов.
— …они ведь тебе понравились? — окликнула её леди Тесмена.
Девушка сморгнула, рассеянно глядя на бумажную лягушку перед собой. На спине у фигурки светился колдовской узор, а когда наставница как-то по-хитрому на неё надавила, лягушка подпрыгнула, как живая.
— Развернёшь её, когда будет пора возвращаться. Раскроешь так, чтобы совместить эти линии, видишь? И всё, будешь здесь, — колдунья указала кусочком мела в ту сторону, где из-за ширм едва виднелась дверь во дворик, к саду с магическим кругом в амфитеатре.
— А туда как же? — растерялась Атмия. — Ну… Почему тогда лететь?
— Тебе не нравятся гиппогрифы? Такие чудесные птицы! Или они звери, что скажешь? Одно яйцо гиппогрифа, я слышала, стоит как целый корабль планарных кристаллов — и как раз один такой корабль, как ты знаешь, задерживается. Так что не трать ни своё, ни моё время на глупую болтовню. Собирайся.
* * *
Колдовской круг ещё мерцал, рассеивая остаточный заряд, когда Тесмена переступила через оба его внешних контура и подняла с камней вялую травяную лягушку. Следом подоспел древень и занялся ящиками с рассадой.
В мастерской лягушка пришла в себя и вздумала вырываться.
— Ну, ну, не дуйся, — волшебница ухватила её покрепче и хорошенько обваляла в чародейной пыли.
Ловко, одним непрерывным движением серебряной палочки, вывела нужный узор на бугристой спинке.
Пока слуги убирали инструменты, заклинание ещё набирало силу, но вскоре квакунья уже и светилась, и пропускала свет — точь-в-точь, как её товарки на лягушачьем дереве.
— Что же ты? Садись, — Тесмена поднесла лягушку к ветке и легонько подтолкнула ладонью. — Больше никаких хлопот, верно? Никаких забот. Ты ведь этого хотела, когда крутилась возле старого сентиментального дурака?
Сестра Широкий Лист пришла в обычное время — чтобы вернуться утром, и не одной.
В тусклом свете жаровен даже венцы стражниц блестели ярче глаз чародейки, и Вейре было неловко смотреть в лицо этой бледной усталой женщины.
— Где Атмия, твоя ученица? — допрос начали прямо с порога.
Тесмена страдальчески зажмурилась. Вздохнула. Демонстративно обвела комнату взглядом: от входа — к лягушачьему дереву, потом к гостям, к прилавку — и опять к гостям. Пожала плечами:
— Не знаю. Убежала куда-то.
— А это что?
Как раз на сверкающее лягушками дерево вторая стражница и указала.
— Преимущественно, сторожевые чары.
— «Преимущественно»? — колкий взгляд. — А в остальном?
— Земноводные, очевидно.
— И что они делают?
— Квакают. Смотрят.
Прыг! — на чайном столике квакнула ещё одна волшебная лягушка. Прыг! — и вот она сидит на рукаве у жрицы, и Вейра охает так жалобно, будто бы прощается со своей рукой навсегда.
Стражница-офицер мигом сбила бойкую тварь на пол и прихлопнула каблуком. Вторая — сжала кулаки и шагнула к колдунье. Та кинулась прятаться за подушки и верещать.
— Хватит! — взвизгнула жрица.
Ох, Элуна! Даже под ногами кричали: офицерский сапог, оказалось, прошёл сквозь лягушку безо всякого для той вреда. Она только размерцалась и расквакалась пуще прежнего.
— Хватит! — всхлипнула и Тесмена, привстав на кушетке. — Я уже рассказала почтенной жрице, что посылала Атмию в Фералас, по делам. Свиток перемещения она использовала. Я получила свои саженцы, а вместе с ними… Вместе с ними — лягушку! Что глядите? Разве я сказала хоть слово неправды?
Женщины в венцах переглянулись. Офицер хмуро зыркнула на колдунью и, помедлив, нехотя кивнула: та действительно не врала.
Вейра примиряюще подняла руки:
— Я же говорила вам, что эта девица — сущее наказание. Да в половине домов здесь, на Ремесленниках, расскажут, как она прыгает по вершкам за работой полегче и мёдом послаще. Ох… Тесмена, вам нехорошо? Я попрошу сестру Кору зайти.
— Спасибо, Вейра. Не стоит. Это всего лишь усталость. Усталость и разочарование, вам ли не знать.
— Врёт, — хмыкнула офицер.
Это и безо всяких небесных милостей было ясно, стоит только принюхаться к чайной посуде и присмотреться, как у высокорожденной дрожат руки.
— Врача всё же пришлите, пока она этим зельем в могилу себя не свела.
— Да ты и крохи понимания не имеешь, о чём…
— Встречала я одного… Старика. Тоже любил покрепче заварить шалфей и снолист. Говорил, что у него больные суставы — хотя гоняться за учениками с палкой у него получалось очень живо. Многих догнал. Я не прощаюсь, леди Тесмена, — стражница церемонно сложила у груди руки. — Мы непременно поговорим снова.
Лишние совы с ветвей над волшебной лавкой стали разлетаться только к новой луне.
* * *
«Плюска» наконец-то вернулась в порт, и долговязый Нив, только-только закончив с формальностями, топал в «Семинога»: промочить горло и морально готовиться. Неустойка за эдакую улитку выходила знатная.
«Эй, древолаз!» — крикнули с веранды. Нив прищурился:
— Латта?
Так и есть: его желтоглазая красотка с косами цвета моря сидела себе на перилах со стилизованными щупальцами и хлопала ладонью рядом с собой — присоединяйся, мол.
— Я думал, ты совсем пропала.
— Я же говорила, что буду на материке. Долго, но не вечно же. Сам-то как?
— От Блёклых Сумерек за тебя другая поверенная ходила. Где она, кстати?
— Да чтоб я знала! Сбежала куда-то. Колдунья только тем и утешается, что добро старого магистра она тоже бросила.
— Странная девка.
— Да ну её, — Латта наклонилась и чмокнула Нива прямо в губы. — Я скучала.
Наверх она вернулась только к полудню: прошагала пешком до самых Ремесленников, осторожно поскреблась в дверь волшебной лавки, и, дождавшись древня, змейкой шмыгнула в дом.
Там, за ширмами, чары развеялись, и в круглом зеркальце у прилавка отражение было теперь правдивым: леди Блёклые Сумерки как есть, беловолосая, белокожая и низенькая.
Чрезвычайно довольная собой.
Конец.
комментарии (0)
добавить комментарий